Неточные совпадения
Он видел и княгиню, красную, напряженную, с распустившимися буклями седых волос и в слезах, которые она усиленно глотала, кусая
губы, видел и Долли, и доктора, курившего толстые папиросы, и Лизавету Петровну, с твердым, решительным и успокаивающим лицом, и старого
князя, гуляющего по зале с нахмуренным лицом.
После Июньских дней мое положение становилось опаснее; я познакомился с Ротшильдом и предложил ему разменять мне два билета московской сохранной казны. Дела тогда, разумеется, не шли, курс был прескверный; условия его были невыгодны, но я тотчас согласился и имел удовольствие видеть легкую улыбку сожаления на
губах Ротшильда — он меня принял за бессчетного prince russe, задолжавшего в Париже, и потому стал называть «monsieur le comte». [русского
князя… «господин граф» (фр.).]
Белоконская устремила на
князя гневный взор и сжала
губы.
— Так… не читать? — прошептал он ему как-то опасливо, с кривившеюся улыбкой на посиневших
губах, — не читать? — пробормотал он, обводя взглядом всю публику, все глаза и лица, и как будто цепляясь опять за всех с прежнею, точно набрасывающеюся на всех экспансивностью, — вы… боитесь? — повернулся он опять к
князю.
— Небось! Я хоть и взял твой крест, а за часы не зарежу! — невнятно пробормотал он, как-то странно вдруг засмеявшись. Но вдруг все лицо его преобразилось: он ужасно побледнел,
губы его задрожали, глаза загорелись. Он поднял руки, крепко обнял
князя и, задыхаясь, проговорил: — Так бери же ее, коли судьба! Твоя! Уступаю!.. Помни Рогожина!
— Знаете, для чего я сейчас солгала? — вдруг обернулась она к
князю с самою детскою доверчивостью и еще со смехом, дрожавшим на ее
губах. — Потому что когда лжешь, то если ловко вставишь что-нибудь не совсем обыкновенное, что-нибудь эксцентрическое, ну, знаете, что-нибудь, что уж слишком редко, или даже совсем не бывает, то ложь становится гораздо вероятнее. Это я заметила. У меня только дурно вышло, потому что я не сумела…
Побежал и
князь, но на пороге обхватили его руками. Убитое, искаженное лицо Настасьи Филипповны глядело на него в упор и посиневшие
губы шевелились, спрашивая...
— Это сумасшествие; доказательство ее безумия, — проговорил
князь, и
губы его задрожали.
— Наутро я вышел по городу побродить, — продолжал
князь, лишь только приостановился Рогожин, хотя смех всё еще судорожно и припадочно вздрагивал на его
губах, — вижу, шатается по деревянному тротуару пьяный солдат, в совершенно растерзанном виде.
Князь смотрел с минуту, потом вдруг спохватился, огляделся кругом, поспешно приблизил портрет к
губам и поцеловал его.
— Мне остается только отблагодарить Настасью Филипповну за чрезвычайную деликатность, с которою она… со мной поступила, — проговорил наконец дрожащим голосом и с кривившимися
губами бледный Ганя, — это, конечно, так тому и следовало… Но…
князь…
Князь в этом деле…
Раздались восклицания со всех сторон.
Князь побледнел. Странным и укоряющим взглядом поглядел он Гане прямо в глаза;
губы его дрожали и силились что-то проговорить; какая-то странная и совершенно неподходящая улыбка кривила их.
— Аглая, остановитесь! Ведь это несправедливо, — вскричал
князь как потерянный. Рогожин уже не улыбался, но слушал, сжав
губы и скрестив руки.
Идет она, и издали несется ее голос, звонко командующий над целым взводом молодых вздыхателей; идет она, и прячется седовласая голова
князя Чебылкина, высунувшаяся было из окна, ожигаются
губы княгини, кушающей вечерний чай, и выпадает фарфоровая куколка из рук двадцатилетней княжны, играющей в растворенном окне.
Когда ее папа,
князь Лев Михайлович, старичок весьма почтенный, но совершенно не посвященный в тайны женского сердца, шутя называет ее своею Антигоной [19], то на
губах ее, силящихся изобразить приятную улыбку, образуется нечто кислое, сообщающее ее доброму лицу довольно неприятное выражение.
— Да… — произнес
князь и потом, закусив
губы и зажав глаза, обратился к англичанину...
Князь был со мной очень ласков, поцеловал меня, то есть приложил на секунду к моей щеке мягкие, сухие и холодные
губы, расспрашивал о моих занятиях, планах, шутил со мной, спрашивал, пишу ли я всё стихи, как те, которые написал в именины бабушки, и сказал, чтобы я приходил нынче к нему обедать.
— Я не пойду, — сказал Александров неслышным ему самому голосом, и его нижняя
губа затряслась. Он и сам в эту секунду не подозревал, что в его жилах закипает бешеная кровь татарских
князей, неудержимых и неукротимых его предков с материнской стороны.
При имени
князя на
губах Михаила Михайлыча появилась как будто бы не совсем уважительная улыбка.
Напенясь,
губы задрожали,
Из уст, ушей поднялся пар —
И вдруг она, что было мочи,
Навстречу
князю стала дуть...
Поздравив меня с высоким саном и дозволив поцеловать себя в плечо (причем я, вследствие волнения чувств, так крепко нажимал
губами, что даже
князь это заметил), он сказал: „Я знаю, старик (я и тогда уже был оным), что ты смиренномудрен и предан, но главное, об чем я тебя прошу и даже приказываю, — это: обрати внимание на возрастающие успехи вольномыслия!“ С тех пор слова сии столь глубоко запечатлелись в моем сердце, что я и ныне, как живого, представляю себе этого сановника, высокого и статного мужчину, серьезно и важно предостерегающего меня против вольномыслия!
С этими самыми словами на
губах предстал граф перед
князем, которого уже накануне, на бале, предварил о своем посещении.
В нескольких шагах от осининского дома он увидел остановившуюся перед полицейскою будкой щегольскую двуместную карету. Ливрейный, тоже щегольской лакей, небрежно нагнувшись с козел, расспрашивал будочника из чухонцев, где здесь живет
князь Павел Васильевич Осинин. Литвинов заглянул в карету: в ней сидел человек средних лет, геморроидальной комплексии, с сморщенным и надменным лицом, греческим носом и злыми
губами, закутанный в соболью шубу, по всем признакам важный сановник.
Князь закачался на ногах и повалился на пол. Бешеным зверем покатился он по мягкому ковру; из его опененных и посиневших
губ вылетало какое-то зверское рычание; все мускулы на его багровом лице тряслись и подергивались; красные глаза выступали из своих орбит, а зубы судорожно схватывали и теребили ковровую покромку. Все, что отличает человека от кровожадного зверя, было чуждо в эту минуту беснующемуся
князю, сама слюна его, вероятно, имела все ядовитые свойства слюны разъяренного до бешенства зверя.
M-r Николя в это время перед тем только что позавтракал и был вследствие этого в весьма хорошем расположении духа. Занят он был довольно странным делом, которым, впрочем, Николя постоянно почти занимался, когда оставался один. Он держал необыкновенно далеко выпяченными свои огромные
губы и на них, как на варгане, играл пальцем и издавал при этом какие-то дикие звуки ртом. Когда
князь появился в его комнате, Николя мгновенно прекратил это занятие и одновременно испугкся и удивился.
Когда Елена говорила последние слова, то в ее глазах, в складе
губ и даже в раздувшихся красивых ноздрях промелькнула какая-то злая ирония.
Князь это подметил и был крайне этим поражен: он никак не ожидал услышать от Елены подобного совета.
— Изволь, спросим! — согласился
князь и вследствие этого разговора в тот же день нарочно заехал к Миклакову и, рассказав ему все, убедительно просил его вразумить Елену, так что Миклаков явился к ней предуведомленный и с заметно насмешливой улыбкой на
губах. Одет он был при этом так франтовато, что Елена, несмотря на свое слабое здоровье и то, что ее занимал совершенно другой предмет, тотчас же заметила это и, подавая ему руку, воскликнула...
Господин Жуквич, наконец, показался в дверях. Это был весьма благообразный из себя мужчина, с окладистою, начинавшею седеть бородою, с густыми, кудрявыми, тоже с проседью, волосами, одетый во франтоватую черную фрачную пару; глаза у него были голубые и несколько приподнятые вверх; выражение лица задумчивое. При виде
князя он весь как-то склонился и имел на
губах какую-то неестественную улыбку.
Миклаков многое хотел было возразить на это княгине, но в это время вошел лакей и подал ему довольно толстый пакет, надписанный рукою
князя. Миклаков поспешно распечатал его; в пакете была большая пачка денег и коротенькая записочка от
князя: «Любезный Миклаков! Посылаю вам на вашу поездку за границу тысячу рублей и надеюсь, что вы позволите мне каждогодно высылать вам таковую же сумму!» Прочитав эту записку, Миклаков закусил сначала немного
губы и побледнел в лице.
Князь, в свою очередь, все это видел и кусал себе
губы, а когда кончились танцы, он тотчас ушел в одну из отдаленных комнат, отворил там окно и сел около него.
Князь все это видел, слышал и понимал. Сначала он кусал себе только
губы, а потом, как бы не вытерпев долее, очень проворно оделся и ушел совсем из дому.
Ее глаза то тускнели, то блистали,
губы то улыбались, то сжимались; щеки краснели и бледнели попеременно: но какая причина этому беспокойству?.. может быть, домашняя сцена, до него случившаяся, потому что
князь явно был не в духе, может быть, радость и смущение воскресающей, или только вновь пробуждающейся любви к нему, может быть, неприятное чувство при встрече с человеком, который знал некоторые тайны ее жизни и сердца, который имел право и, может быть, готов был ее упрекнуть…
Князь был хорош собою, румяный, нежный, отрочески мужественного вида, с легким пухом на
губах, с чистым голубым взглядом, он нравился особенно сангвиническим девицам и молодым вдовам. Столыгин, бравший не столько красотою, сколько дерзкой речью, любезностью и злословием, не мог простить своему другу его высокий рост, его красивые черты и старался всякий раз затмить его остротами и колкостями.
— Ну, пойдем в мою, — отвечал
князь, — я не так грубо принимаю гостей, я гораздо добрее тебя. — И он придал своим глазам вид сладко-чувствительный. Старик этот в эту минуту был безмерно отвратителен, с дрожащими
губами, с выражением… с гадким выражением.
Свистящие
губы его улыбались в знак довольства самим собою, ибо юному
князю казалось, что, совместив аплодисменты со свистом, он нашел самое остроумное разрешение труднейшей проблемы.
Князь Андрей живет в деревне. На аустерлицком поле жизнь ему «показалась прекрасною»; под влиянием вечного неба он «так иначе понимал ее теперь». Но приехавший к Андрею в деревню Пьер удивленно смотрит на своего друга: «Слова были ласковы, улыбка была на
губах, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание,
князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска».
Она уже узнала
князя и не отрывала глаз от его фигуры. Трудно описать восторг и страдание, какими светилось ее некрасивое лицо! Ее глаза улыбались и блестели,
губы дрожали и смеялись, а лицо тянулось ближе к стеклам. Держась обеими руками за цветочный горшок, немного приподняв одну ногу и притаив дыхание, она напоминала собаку, которая делает стойку и с страстным нетерпением ожидает «пиль!»
Возвратясь в комнату, застал художника с лицом несколько проясневшим. Посылка ли великого
князя, дававшая Аристотелю новые надежды (он не мог сомневаться, чтоб эта посылка не была насчет его), или рассматривание чертежей сделали в нем благодетельную перемену, может быть, то и другое вместе, только лекарь застал на
губах его улыбку вполне развернувшуюся. Но мало-помалу стала она исчезать, и новые тучи надвинулись на чело его.
Легкая тень пробежала при этих словах по лицу
князя, и его
губы сложились в чуть заметную ироническую улыбку.
При первом свидании
князь Василий прочел письмо брата молодому Воротынскому. На
губах Владимира мелькнула чуть заметная улыбка.
Князь сделал движение
губами, как бы собираясь что-то сказать, но не сказал. Он хотел приказать Федосье провести его к княжне, но не решился.
— Да! Коли ему хочется подачки! — выговорил
князь с презрительным движением нижней
губы. — Чтобы обелить себя окончательно…
Как переменился маленький любимец великого
князя с тех пор, как он не видал его! Куда девались румянец в лице, живость в глазах? Все это сменили истома, мертвизна; глаза впали, лицо свело,
губы запеклись, будто подернуло их землею.
Голос призрака, казалось, шел из пространства, он не шевелил
губами, произнося слова, и смотрел на
князя строгим, суровым взглядом. Едва он окончил свою речь, как мгновенно исчез. С его исчезновением потух и фосфорический свет, наполнявший спальню
князя.
На рыданье матери вбежали обе княжны, сидевшие в соседней гостиной. Александрита машинально побежала в будуар княгини и принесла одеколон и соли. Общими усилиями три девушки стали приводить в чувство Зою Александровну.
Князь Виктор стоял поодаль у окна, и кусая
губы, сдерживал невольно набегавшие на глаза слезы пережитого волнения. Княгиня очнулась и увидев наклонившуюся над ней Александру, продолжавшую примачивать ей виски одеколоном, вдруг выпрямилась.
Князь Никита выпил вместе с братом кубок душистого вина, троекратно облобызал свою племянницу в алые
губы и сел, по приглашению
князя Василия, в красный угол избы.
Ироническая улыбка показалась на
губах Анжелики. Во-первых, не заговори Лора с ней таким тоном, она согласилась бы сопровождать графа, а во-вторых, она поняла намеренное желание Лоры удалить ее. Из разговоров графини с дочерью она узнала, что
князь Облонский ухаживает за последней, и теперь Лора, видимо, боится ее соперничества.
Князь Василий на секунду остановился, окинув как бы недоумевающим взглядом эти приготовления; его
губы зашевелились было, чтобы отдать какое-то приказание, но вдруг он движением обеих рук отстранил от себя поддерживавших его прислужников, провел правой рукой по лбу, на котором выступили крупные капли пота, и, шатаясь, прошел к себе в опочивальню.
Князю Чичивадзе было около тридцати лет, но казался он моложе. Неприятное выражение его лица скрадывалось веселой, беспечной улыбкой, часто появлявшейся на его
губах.
Лицо
князя Андрея Павловича страшно изменилось. Он был бледен, как полотно,
губы его дрожали. В руке у него был пистолет. Он прямо подошел к молодому офицеру.